Свергнувшая монархию Февральская революция породила ряд вопросов по поводу семьи последнего царя — и не только лишь политических, да и чисто денежных. До февраля 1917 года русский императорский двор по праву числился богатейшим посреди монархий мира. Личным имуществом королевской династии управляло особенное Министерство правительского двора, центром которого был сделанный еще в XVIII веке Кабинет Его Величества. Список принадлежности, находившейся в ведении данного кабинета, впечатляет — только земли 135 млн га. Семейству Николая II принадлежали не только лишь именитые яичка Фаберже, королевский кабинет управлял впечатляющим перечнем выгодных бизнесов — от золотых, медных и свинцовых рудников на Алтае до наикрупнейшей электростанции в центре Петербурга, которая не только лишь освещала Зимний дворец, да и очень прибыльно продавала электроэнергию городку.
Так что Николая II полностью обоснованно считать не только лишь царем, да и большим предпринимателем. В королевских рублях цена королевского имущества поражает — рыночная оценка всех коммерческих компаний Кабинета Его Величества приближалась к 600 млн руб., а все движимое имущество, включая удивительные коллекции ювелирных изделий, стоило порядка 700–900 млн руб. Оценка же циклопических земляных владений и иной недвижимости просто никогда не проводилась.
Логично, что одним из первых решений Временного правительства от 4 марта 1917?го стала передача Кабинета Его Величества, т.?е. всех королевских бизнесов, из ведения Министерства правительского двора в ведение Министерства денег. Интересно, что вопросами домашней принадлежности последнего царя с февраля по октябрь того революционного года занимался Федор Головин, не только лишь прошлый председатель Госдумы 2?го созыва и видный либеральный политик, да и потомок древнего боярского рода.
Временное правительство назначило его комиссаром Министерства правительского двора, провозгласив национализацию всех капиталов и недвижимости королевской семьи, но обещая сохранить ее личное имущество. С последним появились вопросы — при таком богатстве Романовых было не очень ясно, что все-таки личное, а что — нет. В конечном итоге с вопросами королевской принадлежности Временное правительство пробовало разбираться до самого конца собственного недолгого существования. В конце марта 1917 года постановили все валютные капиталы династии Романовых передать в доход Муниципального казначейства, оставив королевской семье только личные средства. Для этого подсчитали даже наличные на руках бывшего царя — к 1 мая 1917 года у отрекшегося и арестованного правителя в кошельке имелось 3083 руб. 42 коп. Сумма тогда, когда инфляция только разгоралась, все еще большая, а для 90% населения так вообщем большая.
Личной собственностью Романовых признали бессчетные облигации и другие ценные бумаги на сумму выше 12 млн руб., также именные вклады на сберкнижках в русских банках — там набралась сумма 358?128 руб. 27 коп. Проценты по этим вкладам и бумагам королевская семья исправно получала прямо до новейшей, сейчас Октябрьской революции. Так, 17 октября 1917 года Муниципальный банк Русской республики перечислил 1355 руб., проценты по одному из таких вкладов, на личный счет супруги Николая II в Волжско-Камском коммерческом банке.
При всем этом по банковским вкладам Романовых за рубежом, как и по самому факту их наличия, достоверной инфы у Временного правительства не было. Нет ее и в наши деньки — оценки и представления прогуливаются самые фантастические. 20 октября 1917 года Временное правительство, желая в конце концов решить все вопросы с русскими капиталами Романовых, делает необыкновенную комиссию во главе с потомком королевских бояр Головиным — Комиссию по разграничению муниципального и лично принадлежащего бывшей императорской семье имущества. Временному правительству тогда оставалось жить наименее недели, королевской семье — чуток более полугода.
